Книга Мертвых.

 

...А потом меня спросят: легко ли гасить свечу? Нет, не легко. Движение внутри круга, и плеск тишины за спинами людей, и темнота - с каждым шагом все больше и больше. Потому что свечи гаснут одна за другой. Первая... вторая...третья...

Взгляд - наполовину испуганный, наполовину недоуменный. Слова лезут из горла, перехваченные спазмом: «Почему? Почему меня?»Потому что, милый. Так уж получилось - я прихожу ко всем. Ко всем без исключения.

 Пламя свечи еще пытается сопротивляться, но я уже знаю - у него ничего не выйдет. Ву-у-ух... Вот и все. Спи, милый. Не бойся, все уже позади. Я легко касаюсь пальцами его век, и глаза закрываются. Спи, милый. Спи.

Движение внутри круга - шаг, и еще шаг.

А вот здесь меня встречают спокойно. Даже странно. Голос звучит ровно и светло: «Я принимаю тебя, смерть. Но... улыбнись мне на прощанье». Женщина. Молодая и красивая. Я улыбаюсь. Это так легко - улыбаться. Намного легче, чем гасить свечу. Ву-у-ух...

Я иду по кругу, и темнота идет в след в след по моим шагам. Вот, еще один взгляд - напряженный и ненавидящий. Я знаю, что ты хочешь сделать: встать и дать мне по морде. Только ты не встанешь. Потому что смерти не дают по морде - это также бессмысленно, как пытаться поймать в ладони солнечного зайчика. Я смотрю тебе в глаза, я не отвожу взгляда, и мы оба молчим. А потом пальцы касаются век. Спи. Спи и ты.

Легко ли гасить свечу? Ха, легко ли... а вы попробуйте.

Вот, на лице написана угрюмая, спокойная решимость. «Я еще вернусь», - с ворчливым вызовом. Да, милый, да. Конечно. Ты еще вернешься. Но сейчас... Ву-у-ух.

«Не сейчас, не время. Подожди, ну подожди же!» Умоляющий взгляд, пальцы ловят мои руки. «Я еще не готов, я так молод! Я еще не успел...» Да, милый, да. Я понимаю. Но мне не пристало ждать, и я не ведаю жалости. Я добра - но безжалостна. Ву-у-ух... Успокойся. Смерть - это не так уж и страшно, это всего лишь передышка на долгом пути. Время, данное, чтобы обдумать свою жизнь. Теперь оно у тебя будет.

Я иду внутри круга, и тьма разливается вслед за мной. Осталось всего три свечи. Две. Одна. Кто-то пытается проклинать, кто-то  - упрашивать. Не трудитесь. Я все равно приду ко всем. Так уж получилось. А потом вы спросите. Потом - когда снова вернетесь к жизни. Легко ли гасить свечу... Легко ли... Легко...

 

«...Я стара. Я также стара, как стар этот мир - а он пережил сотни лет и веков. У меня много лиц и много имен, ты можешь увидеть меня прекрасной девушкой с голубыми глазами, или безобразной старухой с косой - не важно, я все равно приду к тебе. Приду, потому что я прихожу ко всем. К молодым, и к старым, к богатым, и к бедным, к царю, и к последнему нищему - я прихожу к тебе.

Слышишь звон погребального колокола?! Ты задыхаешься в дыму, ты захлебываешься в воде, ты падаешь под ударом меча, ты умираешь дома, в своей постели, от болезни или от старости - не важно, я уже здесь. Мучительная и безжалостная, скорая и милосердная - я уже здесь!

Я прихожу к тем, кто зовет меня, и к тем, кто говорит: «Не надо, пожалуйста, еще не время! Подожди». К тем, кто цепляется за жизнь, и к тем, кто уходит, не обернувшись. Я прихожу. Оторвись от своих дел, успокойся - ведь больше ничего не будет. Не будет солнца и ветра, не будет страданий и боли - ничего.

Ты видишь?! Белый снег устилает землю, и она становится холодной и пустой. Ты слышишь?! Черные вороны кричат над полем битвы, усеянном трупами. Разве ты не чувствуешь?! Ветер несет запах гари, и женщина в черных одеждах бредет по погосту. Вот из дома выносят гроб и опускают его в могилу, и мерзлые комья земли стучат по его крышке. Ты умер, тебя больше нет! Ты умер, человек! В треске огня, в плеске воды, под звон мечей, под плач женщин - ты умер.

Я пришла за тобой: мучительная и безжалостная, скорая и милосердная - я уже здесь! Ты проклинаешь меня... Не стоит. Пусть губу прошепчут последнюю молитву, пусть закроются глаза, пусть смежутся веки - я пришла к тебе...»

Книга Мертвых, часть 1. Положение во гроб.

 

 

Смотреть на реку было зябко. Темная вода, на две трети перехваченная льдом. Крепости льда чуть-чуть не хватало, чтобы выдержать тяжесть человека. Чуть-чуть. Элендил стал раздеваться первым. Воды будет чуть меньше пояса, так что хочешь - не хочешь...

«Это вам фильтр такой будет. Если перейдете - значит, действительно нужно на избу попасть», - голос у него хмурый и хриплый. Это у него такие шутки. Через реку. Ледяную. А потом в сопку. А потом с сопки. А потом опять на сопку. И того километров пять. Пять километров - ерунда, но не после такой воды и десяти километров до...

Мы стояли на берегу и смотрели. А Элендил шел через реку, изображая из себя ледокол. Смотреть на это было больно. Очень. А потом пришел черед раздеваться самой...

Сначала  тело еще сопротивляется. И даже холод переносится терпимо. Потом... ноги сводит судорогой, в мышцы впиваются ледяные иглы. Я иду, почти крича «Pater noster». После «Готики», слова этой нехитрой молитвы вводят меня в состояние транса почище любого зелья из мухоморов. А Киса, идущий последним, виртуозно матерится. Я его понимаю. Даже очень.

А хуже всего были несколько первых минут на берегу... На миг даже показалось, что ноги отнялись, и что это навсегда. Потом кое-как удалось натянуть на себя одежду и обувь, глоток водки из фляжки - и вперед, вверх на сопку! Бегом, чтобы быстрее согрелись ноги...

А потом мы до нее добрались - до избы. На ватных, подкашивающихся ногах, но добрались. И накалили печку так, что в избе стало трудно дышать от жара. И навернули доброй еды - кастрюлю картошки с тушенкой. И повалились спать. «Это вам фильтр такой...» Фильтр - это такой замок. В воротах. Если очень надо пройти - то откроешь, а если не открыл, значит, не больно то и хотел. А куда мы идем? Куда, куда, в тайгу! Знали бы еще мы все, чем это нам обернется! После нехитрого вопроса, заданного вечером, после ужина: «Ну и что мы теперь со всем этим делать будем? А, парни?» Отвечали они на этот вопрос четверо суток...

 

«...Вот ты видишь круг света. Душа твоя поднимается и с изумлением смотрит вниз, на оставленное тобой тело.

Ты удивлен...

Ты растерян...

Не бойся, все уже прошло.

Твои родные плачут...

В церквах звонят колокола...

Люди печальны и грустны...

Тебе жаль их - ведь ты их так любил!

Ты заглядываешь им в лица, ты пытаешься коснуться их рук - не надо, это уже не поможет.

Смотри, белая птица летит в небо - туда, в ладони Всевышнего. И ты устремляешься вслед за нею, вверх, в небесную лазурь, где сияют золотом врата. Вглядись в них... Что ты видишь?

Вот фигура в белых одеждах - это твой проводник. Кто он? Кого ты увидел в своем смертном сне, человек?

Ангела с блистающими крыльями?

Свою умершую мать?

Друга?

Кто бы не повел тебя: взгляни ему в глаза - они светятся любовью и пониманием. Дай ему руку - он примет твою ладонь в свою. Иди...

По сини неба...

По белому пуху облаков...

По золоту света...

Иди... иди легко.

Ты узнал его, своего проводника? Узнал?!

«Мама», -шепчут губы.

«Ангел мой», - трепещет сердце.

Ты смотришь в его лицо, ты узнаешь родные черты. Иди...

Иди легко...

Иди, тебя ждут...»

Книга Мертвых, часть 2. Ворота и проводник.

 

- Эй, король, посмотри, приклони сердце ниц

Ты, похоже, решил, что мы смотрим лишь вниз

Ты решил, что ты выше людей и владык

Выше бога и неба.

Твое слово - закон, твое сердце - металл

Ты забыл, для чего нас с колен поднимал

Ты не вел нас, ты нами как в куклы играл

А учителем - не был!

 

Ты - мальчишка на троне и плащ твой в грязи

Ты величие строил свое на крови

Шел на верх по телам, шел не видя пути

Воздавая сторицей за меру.

Только воронов крик у разрытых могил

Ты о долге и чести своей позабыл

Когда мы умирали - где же ты был?

Все смотрел на свою королеву!

 

Нет, они говорили другие слова. Совсем другие. «Твои авторитарные методы управления... Твое неуважение... Твое недоверие к людям...»

Нет, они, конечно же, были правы. «В нашей мастерской группе отношения должны строится на основе любви, дружбы и взаимного доверия. Тинвэ, сейчас вы с Мерлином расскажете друг другу о своей жизни и станете друзьями. Извини, но по другому не получится. Да, мы понимаем - он тебя очень обидел. Но... Ты же королева? А королевам не к лицу обижаться. Королевам положено любить свой народ...»

Они были правы - но ничего не хотели замечать. Ни воспаленных глаз. Ни дрожи в голосе. Ни того, что он только самым последним усилием не срывается на плач. А потом...

А потом прозвучало знаменитое: «Хватит играть в короля и королеву. Я вам не подданный». Играть?! Бросить свой дом - это игра?! ДОМ. Теплый. Радостный. И человека, с которым очень хочется быть рядом. Очень. Хочется. Быть. Рядом.

Они не понимали. Они не хотели этого понимать.

«Для воскресенья смерть необходима, все, кто стремился к Иерусалиму, об этом знают...» Умереть пришлось. В поезде, на вторые сутки. А вы думаете, зачем я брала с собой книги Олди?!

 

Я – в дверях своей темницы. Эти люди, эти лица

Все – спасители, убийцы – кирпичи в стене

Кто хранил от льда и жара, кто вонзал за жалом жало

Все – от света до кинжала – все в моей судьбе!

Стану пылью и травою, стану птицей под луною

Стану ветром, прахом, пеплом, пламенем взметнусь

Просочусь густым туманом, пробегу лучом по травам

Но шагнуть за эти двери так и не решусь.

Кто я? Вот моя темница: эти судьбы, эти лица

И река, чтоб утопиться, имя ей – душа.

Как ни бейся – путь начертан, ливни пей, метайся, смейся

Донесут до моря воды не спросив тебя!

Где-то там – живое пламя, бьется сердце Мутанабби

И щербатый рот кривится и хрипит: «Я сам!»

На ветру полощут стяги, все мечты сегодня сжали

Что ж душа шакалом воет, рвется к небесам?!

Благодати – не увижу, любящих – возненавижу

Тех, кто смел подать мне руку оттолкну, смеясь

Эту привязь, эти руки рву, сходя с ума от муки

Жизнь смелю как горстку проса, пусть летит все в грязь!

Жги, огонь! Спали мне душу! Все предам и все разрушу

В пустоту уйду с рассветом, прошлое браня

Как, скажи, с собой сразиться? Эти люди, эти лица

Стены у моей темницы. Здесь. А где же я?

 

Они поставили мне эти стихи в упрек. Как и многое другое. Они так и не поняли - каково оно, выламываться из стен собственной души. Или я - такая же? И также не хочу ничего замечать и ничего видеть? Ни воспаленных глаз. Ни дрожи в голосе. Ни того, что он только самым последним усилием не срывается на плач. И я тоже возвожу стены - через которые никто не сможет пробиться. Это очень страшно - пускать в свою душу другого человека. Но ад - страшнее.

 

Он был совсем близко. Протяни руку - и коснешься. Он был совсем близко, и мы орали от ужаса - две пылинки в чреве бездонного космоса! Черти, да? Котлы да сковородки? О, все гораздо проще. Всего лишь клубящийся за проемом мрак. Всего лишь. Но я тогда первый раз поняла - как это, умереть от страха. Со здоровым сердцем. В трезвом уме и здравой памяти. За проемом клубилась смерть и протягивала к нам длинные, цепкие пальцы. Одиночество, да? Никого в душу не пустим-м? А мы орали - нам было очень страшно...

 

И этого они тоже не поняли. «Все хорошо. Все в порядке. Все просто замечательно». Голос - спокоен и ровен. И глаза - сухие, только блестят как-то странно. А потом звучит смех - негромкий и безумный. Вот теперь - держать. Любой ценой: выворачивая руки, повисая всем телом, бить, кусать, царапать... Что угодно, главное - удержать. Потому что если не удержишь -  человек сломается. Не верите? Попробуйте, примерьте на свою голову корону...

 

- Я смотрел на свою королеву? Ну что ж

Что бы я не ответил, вы скажете: «Ложь»

Вам чужая любовь - словно по сердцу нож

«Не имеешь, мол, права...»

Я метался в аду, я от муки кричал

Это право - любить, я посмел и взял САМ

Мне вас жаль - выбирающие покой

Вас - не принявших дара!

 

Я вытаскивал вас ценой собственных жил

Все отдав - все равно оставался чужим

Мне плевали в лицо, лишь за то, что я смел

Быть счастливым и гордым.

Там, где вы лишь скулили, как вам тяжело

И на божий призыв отвечали одно:

«Пожалей нас, Господь наш, ведь мы так слабы...»

Да, я был вашим лордом!

 

Это вы обвиненья бросаете мне?

Ради вас я стоял и горел на костре

Ради вас свою душу до дна обнажал

Вы ж сказали: «Забудем»

Я убит, я распят на кресте бытия

Не осталось и капли былого огня

Будь вы прокляты - ВЫ, все, кто предал меня

Будь вы прокляты, люди!

 

Вы - убогие, нищие, сирые - вы

Вы - отдавшие мне нити вашей судьбы

Я бросал вам корону, но вы лишь рабы

От рожденья до века.

Вот венец - но никто не решился поднять

И пройти этот шаг, и со мной рядом встать

И принять божий дар свой, и путь свой принять

Трудный путь человека!

 

А потом он спросил: «Откуда ты узнала?» Откуда. Ты. Узнала. Нет, это было не трудно. Потому что в моей собственной душе плескалось то же отчаянье. И кипела ненависть. Я была не права - мне надо было найти в себе силы любить. Но, Господи, как же это трудно! Когда бросают в лицо: «Хватит играть в короля и королеву». Играть?! Когда во взгляде ясно читается: ты -никто и звать тебя никак. Когда ты звонишь домой за 6 тысяч километров, и внезапно понимаешь, что больше всего тебе сейчас хочется сидеть на кухне с мамой и лепить пирожки. Сидеть. С мамой. На кухне. А самое страшное, что ты можешь оказаться не правым. Потому что все это есть:  авторитарные методы управления... неуважение... недоверие к людям.  Потому что приходится быть жестоким - к тем, кого любишь. И к тем, кого ведешь. И каждый неверный шаг возвращается. Втрое. Вчетверо. Вдесятеро. «И ты десять лет сидишь здесь одна, что ты сделала за это время?!» И уже не оправдаешься собственной слабостью. Потому что больше нет этого права - быть слабой. Нет.

 

Ни друга слова, ни признанье мужчины в любви,

Ни язва насмешки, чья сталь остывает в крови

Ничто не способно меня из могилы поднять

Ты этого ждал, Господин? Я пришла умирать.

 

И с яростным криком я богу бросаю в лицо

Слова поношенья, слова самой страшной хулы

Ты - подлый насильник, вошедший клинком в мою плоть!

Ты - вор, не оставивший клока одежд для души!

 

Я мучусь в аду. Эти стены из страха и льда

Воздвигнуты мною. Но - счет предъявлять перед кем?

Когда ты меня снова бросишь на круг бытия

Я вытолкну с кровью из легких два слова - зачем?!

 

...А потом я почему-то вспомнила Гэндальфа. Как он кричал в Минас Тирите: «Я пришел к людям! Сюда были приглашены люди!» Он пытался до них достучаться. Это так просто: сначала ты стучишь - а тебе не открывают, потом стучат уже тебе, а не открываешь ты. Это так просто и так понятно, так по человечески...

Почему мы так глупы, Господи?! Нет, не так. Почему я так глупа? Почему что-то начинает пониматься только после того, как меня как следует приложит «фэйсом об тэйбол»?

 Ты подносишь мне зеркало, Господь. Да, я вижу. Мне не хочется этого видеть, но приходится. Слабость. Страх. Равнодушие. Лень. Гнев и гордыня. Эгоизм.

Ты подносишь мне зеркало, раз за разом. Что ты хочешь от меня, Господи, что?!

...Знаешь, я бы уже давно не выдержала. Но я помню: ты меня любишь. «Принимаю свой путь и безжалостную любовь бога», - слова молитвы. Принимаю... свой... путь...

Принимаю...

 

«...Только что ты был среди света, но сейчас все изменилось.

Ты вертишь головой...

Ты растерян...

Ты не можешь понять, где ты...

Видишь?! Черный песок под ногами. Черная пустыня перед глазами. Багровые облака несутся по кровавому небу.

Видишь?! Корявые уродливые силуэты, и что-то корчится в серых стыдных тенях.

Тебе становится страшно. Есть покровы для тела, по нет покровов для души, и она мечется и рвется. Тебе хочется кричать и выть зверем. Ты хватаешь своего проводника за руку, ты в ужасе сжимаешь ее.

Видишь?! Пропасти змеятся по шлаку, и языки темного пламени вырываются из них.

Видишь?! Ветер свистит по ледяной пустыне, и ни одного человека нет вокруг. Здесь камни вместо хлеба, здесь кровь вместо воды, здесь нет ни спасения, ни надежды. Вглядись. Это ведь и твоя душа, человек.

Слышишь вой ветра, хохот бесов? Когда-то давно они все были светлыми ангелами, но восстали против бога. И бог отринул их и сбросил вниз, в черную бездну. Сейчас ты идешь по ней.

Видишь стены из льда и острых камней? Это твое одиночество. Твои друзья бились о него, и оставались там, снаружи, висеть ошмотьями мяса и костей! Посмотри в их лица, вглядись в их черты!...

Видишь черную, растрескавшуюся землю? Это твое равнодушие. Лей-не лей - никакая вода не напоит ее, и ничто не способно на ней взойти. Даже колючий кустарник, даже тернии. Тебе кричали - но крик и мольбы не дошли до тебя. Тебя звали - но ты не пришел. Тебя молили о помощи - но ты не услышал. А теперь ты смотришь на свое сердце - вот оно, черный растрескавшийся камень! Топчи его, человек!...

Ты видишь озеро из кипящей лавы? Это твоя гордыня и гнев кипят в нем. Может быть, тебе хотелось бы чего-то иного...

Легкой вязи облаков в синем небе...

Прохлады и ветра...

Ничего этого не будет.

Огненная лава обжигает тебя, огненная лава сожгла твою кожу и твою душу!

Вспомни своих друзей...

Вспомни своих врагов...

Вспомни все, что ты сделал...

Вспомни все свои грехи...

Свою глупость и свою жадность...

Свой гнев и свою гордыню...

Свою злобу, свою ненависть...

Вспомни. Вспомни, человек!

То, что ты видишь - это всего лишь ты...»

Книга Мертвых, часть 3. Ад.

 

Ничего у нас не получалось. Совсем ничего. Это так обидно - пять лет мечтать о Зиланте... Нет, даже не так. Об этом даже не мечталось. Из Владивостока в Казань? Бог с вами, ребята, вы о чем!? Да, в принципе можно. Но только если вообще никуда не ездить летом. И вот - сбылось. Нежданно. Негаданно. Поехала. Я, да на Зилант...

Приехала - чтобы ничего не увидеть. Хвала дурдому регистрации: пока человек стоит в очереди, с ним можно поговорить. Все равно делать ему нечего и сбежать он не может. А вот потом...

Думалось: встречусь... поговорю... пообщаюсь... Песни послушаю... На балу потанцую... А шиш мне! Поговорить - пока человек в очереди стоит. Песни и бал и вовсе... кому танцы, а кому работать надо. А самое паршивое... «К тебе никто не придет. Слышишь? Никто». Я возражала, я яростно орала, что придут. И даже ревела. Ко мне не пришел. Никто.

Утром хотелось плюнуть на все и повеситься. Одно хорошо: я все таки сумела вчера быть сильной. 33 человека и до отказа натянутая струна мистерии. Вздохнешь невпопад и то лопнет. Но те, кого я звала, не пришли. Никто.

«Тинвэ, здравствуй. Тинвэ, а мы к вам вчера опоздали. Всего на три минуты...» «Да?» «Да». Келег. Если есть в мире человек, который способен поднять меня на ноги двумя фразами, то это Келег. А с сердца с тихим шуршанием скатывается камень...

А потом... Мы бродили по коридору Ленин-сарая. Кажется, это было перед «Финрод-Зонгом».

- Я хочу это рассказать!

- Что?

- Все. Про то, что такое корона. Про Авалон. Я хочу спеть свой «Тампль»! Черт с ним, что один раз не получилось! Давай попробуем еще раз. Только по-другому. Помнишь? То, что родилось в самом начале. Давай попробуем...

- Ну давай.

Мы попробовали...

 

«... Ты плачешь?

Ты раскаиваешься?

Ты поднимаешь голову, и с робостью вглядываешься в лицо проводника?

Не бойся. Как бы ты не был грешен - он не осудит тебя. Он здесь - чтобы помочь тебе, а не покарать.

Вот, слезы проливаются дождем, и чистая вода смывает грязь и пыль с души.

Вот, свежий ветер налетает и шевелит твои волосы.

Вот, луч солнца пробивает тяжелые тучи.

Взгляни...

Расправь плечи...

Еще не поздно все исправить...

Еще не поздно...»

Книга Мертвых, часть 4. Надежда.

 

Девушка кипела праведным негодованием. «Вы... вы... вы мне крышу снесли. Где ваш сертификат?!» Снесли, милая, снесли, профессия у нас такая - людям крыши сносить. А вот сертификат мы тебе показать не можем, нет его, сертификата. Состряпать, что ли? А что, идея. «Настоящим подтверждается, что такие-то (имярек) имеют право сносить людям крыши на расстояние до десяти тысяч километров включительно». Дата. Подпись. Нет, ведь правда...

У девушки все было хорошо, девушку все устраивало. И люди, и мир, и она саму себя. А тут мы подвернулись, со своим глубоким погружением. Неприя-я-тно...

Да ладно, чего уж там, мы такие же. Тоже любим на диванчике лежать, ножки к потолку задравши. Желательно, чтобы еще кто-нибудь еду сготовил и прямо на диванчик ее нам и подал. Кра-а-асота, а не жизнь!

Девушку было жаль. Я ненормальная, мне всегда жаль людей, которых все в своей жизни устраивает. И люди. И мир. И они самих себя. И которые ничего не хотят менять. «Вы... вы... вы мне крышу снесли». Да ладно, чего уж там. Вернется твоя крыша на место, никуда не денется.

...Люди хотят сытости и покоя. Люди хотят приятных ощущений. Да ладно, чего уж там - я тоже всего этого хочу. И Элендил хочет... газировки и сладких трубочек с кремом. Интересно, какой сумасшедший таракан в моей голове заставляет меня обо всем этом забывать?

Однажды меня спросили, чего я хочу. В чем, так сказать, высший смысл моей жизни.

- Что ты хочешь?

- Стать богом.

 - Что?!

Жаль только, что с лежанием на травке это почти никак не сочетается. Нет, правда, искренне жаль...

 

«...Чу, слышишь звон колокольцев?

Вслушайся в него.

 На что он толкает тебя?

Звон ручья...

Блики солнца на листве...

Шум деревьев над головой...

Запах травы и мха - ты этого хочешь?

Хочешь стремительное гибкое тело зверя, живущего в зарослях?

Хочешь объятий?

Хочешь сытости и покоя?

Хочешь жизни без дум и тревог?

Думай...

Только помни: если ты остановишься сейчас - тебе не увидеть рая.

Думай...»

Книга Мертвых, часть 5. Искушение.

 

- Кто ты?

- Человек.

- Зачем ты пришел?

- За предназначением.

Кольцо - пока еще разомкнутое. Свечи - справа и слева от прохода... как ворота. И два стража, задающих вопросы...

- Кто ты?

- Человек.

- Зачем ты пришел?

- Я ищу свою веру.

Так просто - всего лишь два вопроса. Ритуал? Условность? Но после каждого ответа, вслед за которым взыскующий входит в круг, повисает тишина. Пауза. И следующий не торопится сделать первый шаг...

- Кто ты?

- Человек.

- Зачем ты пришел?

- Я всего лишь простой фламандец. Я иду туда, куда ведет меня дорога.

Пожатие плеч. Веселая улыбка. «Я всего лишь простой фламандец...» Они еще не знают - куда они входят. Или знают? Круг из стульев. Братство Круглого Стола. Только не кидайтесь перечитывать Мэллори - он здесь не при чем...

«Кто ты? Зачем ты пришел?» Эхом. И круг снаружи капля за каплей, человек за человеком становится кругом внутри. Ответ - пауза, ответ - пауза. Ответ... Остаются двое. Последних. И тишина - вдруг ставшая вязкой и тягучей. «Кто ты?» - эхом. Минута... две... пять. Наконец шагнул.

- Кто ты?

- Человек.

- Зачем ты пришел сюда?

- Меня привело мое сердце.

Проходит. Успев прикоснуться взглядом и улыбкой - как и все до него. А передо мной уже стоит последний, вернее последняя.

- Кто ты?

- Человек. Тиндомэ.

- Зачем ты пришла сюда?

- А нашла Авалон. Я вернулась, чтобы привести туда других.

- Проходи, мы давно ждали тебя...

 Кольцо. Замкнутое. Свечи на полу, в центре. И, корона и меч - символы силы и власти. Сейчас каждому будет дано право ощутить их тяжесть. Возложить на голову корону. Взять в руки меч. А вопрос... вопрос звучит внутри. «Какой ты, человек? Что для тебя меч? Что для тебя корона? Какое оно - твое королевство? Ты бы рискнул взвалить эту ношу на свои плечи, а, человек?»

Они молча передают их по кругу: корону и меч, власть и силу. Только лица меняются: сквозь один лик проступает другой. Сквозь привычный - истинный? Сквозь маску - душа? Я не знаю. Но почему-то уверена, что все именно так. Маска, и сквозь нее - настоящее лицо человека...

А Фириен не выдерживает. Рывком стряхивает с головы корону и сидит, уронив лицо в ладони. Сидит, раздавленный тяжестью. Тяжестью дюралевой полоски с вделанным в нее камнем. Только это для вас - дюраль. А для них сейчас... Нет, не так. Для нас.

Кто ты? Зачем ты пришел? Какой ты, человек? Зачем тебе небо, возлюбленный брат мой? Зачем... зачем... зачем?! Тишина. Вопросы - внутри. Ответы - тоже. Это чтобы ты не заглядывал никому в лицо и не спрашивал: «А как правильно?» Чтобы шел по пути - сам. Сам, понимаешь? Кто ты, брат мой? Зачем ты пришел сюда?

 

«...Я хотела бы пройти по миру. По весеннему миру, напоенному запахом трав и листьев.

По весеннему миру, что весь в кипени белых лепестков...

 По миру...

с высоким синим небом...

а в нем - облака, облака...

Если бы я стала тобой, если бы я стала просто человеком...

я бы жила здесь...

А если бы я стала птицей - я полетела бы над этой землей.

Посмотри на нее вместе со мной.

Ты видишь эти поля и травы?

Ты видишь эти леса и  реки?

Эти зеленые холмы, эту желтую степь и белую дорогу на ней?

Ты видишь замки и высокие башни?

Видишь корабли, и море, и черные утесы по берегам?

Вот - рог трубит, призыв слышится. Это зовут тебя, человек. На что зовут, ты знаешь? Зачем ты живешь, человек?!...

Строятся войска и шлемы блестят на солнце...

Поднимаются высокие душистые травы и ложатся под нож косца...

И тугие золотые колосья хлеба срежет серпом жнец...

Зачем? Зачем все это, человек?!

Зачем ты живешь на этой земле, пашешь и сеешь, сражаешься и поешь песни? Зачем?!

А рог все трубит...

все зовет...

В весеннем мире, напоенном запахом трав...

В весеннем мире...

мире...»

Книга Мертвых, часть 6. Зачем?

 

Когда это все изменилось, когда?! Я стояла в темноте. Я была вне. Снаружи. За кругом. Мой король, сколько бы ты не говорил мне о своей любви - это ничему не поможет. Потому что ты в первую очередь - для них, и только в последнюю - для меня. Потому что у тебя есть долг, а любовь... любовь подождет. Всегда.

Когда это все изменилось, когда?! Ты заставил меня бросить свой дом - а этого не прощают. Ты заставил меня признаться, что вся моя предыдущая жизнь не стоила и гроша, и что все надо начинать заново, с чистого листа бумаги. Ты был жесток и безжалостен, тебя не трогали ни мои слезы, ни мои проклятья. Не трогали?!

 

...Королева моя, я стою пред тобой

И пытаюсь коснуться как прежде

Но на серые звезды ложится заслон

Не оставив и капли надежды.

 

В пустоте, что вокруг, в темноте, что внутри

Жду, взываю, молю - все напрасно!

Я люблю тебя, там, где не слышен Господь

Я люблю тебя - как это страшно!

 

Ты был растерян. Ты повернулся к ним - к тем, кто был в кругу - и спросил: «Что мне делать?» Помнишь их ответы, государь? «Я всего лишь простой фламандец. Вот мой друг, Тиль Уленшпигель, так у него в каждом городе по красотке. Пойдемте, государь, посидим где-нибудь в хорошем месте за кружкой пива. И королеву свою возьмите, как же без нее?» «Да как ты смеешь, ты?! - к веселому фламандцу бросается рыцарь. - Как ты смеешь оскорблять короля?!» Мне плохо видно, но кажется рыцарь схватил фламандца за грудки. Или за шею? «Рыцарь, успокойтесь! Это фламандец, фламандцы - добрые, хорошие люди. Это тот самый народ, который вы клялись любить и защищать. Оставьте его, он не хотел сказать ничего дурного!» Уф, хорошо, что Тиндомэ вмешалась. Если бы не она...

 

...И разрублен мой щит, и погнута броня

Кровь течет - иль тебе не довольно?

Я люблю тебя, там, где и слово - стрела

Я люблю тебя - как это больно!

 

- Мой государь, выслушайте меня. Я хотел бы стать вашим мечом, вашей рукой. Но... я так слаб. Я не знаю, куда мне идти и что мне искать. В моей душе - пустота, в ней нет ни надежды, ни веры. Что мне делать, государь? Я хотел бы служить богу - но как? У меня так мало сил... Государь, возьмите меня в оруженосцы! Дайте мне приказ - я выполню его!

- И ты примешь от меня любой приказ?

- Да.

- И выполнишь его?

- Да.

- Хорошо, я приказываю тебе. Иди, и найди человека, которого ты полюбишь...

 

...Средь дневной суеты не увидеть лица

И лишь маски меняются часто

Я люблю тебя, там, где все врут зеркала

Я люблю тебя - как это тяжко!

 

Он сидел и молчал, уронив лицо в сложенные ладони. Раздавленный тяжестью... Какой груз был у тебя на душе, брат мой?! Какой?! Я присела возле него на корточки и...

- Послушайте меня, сэр рыцарь. Говорят, где-то на земле есть чудесный остров, Авалон, Остров яблок. Его окружают неприступные горы и четыре башни - по четырем сторонам света - охраняют проходы вглубь. Никто из живущих не может сказать - что там, и уста хранят молчание, и все же... Говорят, там раскинулась чудесная страна, и сады в белой кипени цветов, и звонкие ручьи, с радугой брызг над ними, а над всем этим сияет нестерпимым светом чаша Грааля. У того, кто доплывет до этого острова, излечиваются любые раны. Радость входит в сердце и поселяется там навсегда. Может быть, вам стоит найти этот остров?

Его глаза на мир вспыхивают и тут же гаснут.

- Да, моя королева. Может быть...

 

Но и там, где все - тьма, все - броня, и все - ложь

В двух шагах от Господнего гнева

Все пройдя и почти умерев, я шепчу:

Я люблю тебя, слышишь?! Te quiero!

 

Когда это все изменилось, когда?! Я все таки вошла в круг. Я была внутри. Рядом. С вами. С тобой, мой государь. С тобой, Келег. С тобой, Тиндомэ. С тобой, Фириен. С тобой... с тобой... с тобой... Я была внутри - и тьма снаружи не имела уже никакого значения.

- А что делать, если приходится бросать свой дом?

- Ты... ты не грусти. Все же вернется! Ты легко иди, без надрыва. Зачем тебе лишние слезы?

Если есть на земле человек, который способен поднять меня на ноги двумя фразами, то это Келег.

- Недостойно рыцаря проявлять такую слабость...

- А что вы на него так набросились? Все на одного!...

- Каждый человек должен идти один. И не перекладывать свою ответственность на кого-то другого...

- Вы просите у меня корону? А вы знаете, что она несет с собой?...

- Я не согласна отвечать за других, я могу отвечать только за себя...

Я была внутри. Рядом. В кругу. Я была с вами. Может быть, все дело в том, чтобы однажды научиться прощать? Или... или все еще проще?

«Надо просто любить... Эти глаза... эти плечи... эту россыпь веснушек на лице. Надо просто любить. Эту землю, эти камни... Эту траву под выцветшим от жары небом... Надо. Просто. Любить.» Что для тебя корона, а, Тинвэ?

 

«...Снова свет...

и теплая ладонь в твоей ладони...

Видишь?

Чувствуешь?

Посмотри в глаза тому, кто ведет тебя. Взгляни - он улыбается...

Улыбается тебе...

И солнце улыбается вслед за ним.

Ты смеешься?...

Ты рад - и даже не знаешь чему?!...

Ты дышишь легко и свободно?...

Ты улыбаешься своим мыслям?...

Свет, да?...

Свет в твоей душе...

Он всегда был там - ты просто позабыл немного. Ведь правда?...

А теперь ты идешь...

По белой дороге...

по зеленым травам...

по синему небу...

Идешь...

И золотой свет солнца обнимает тебя за плечи...

Сияющие крылья ангела...

Теплые руки матери...

Иди...

иди легко...

Иди, ведь ты человек...»

Книга Мертвых, часть 7. Свет в душе.

 

Я ревела в три ручья, а Киса пытался меня утешить. По плечам гладил. Стебался. Рожи корчил. Глазами дико вращал. Даже по шее давать пробовал - не помогало. Никогда не пытайтесь остановить женские слезы, они - как дождь, пока не прольются...

Из Красноярска уезжать не хотелось. Дико. В нем, в Красноярске, сейчас осколок моего дома. Главный осколок. Муж. Киса. Ну, зовут его так...

«Это что, я теперь псалмы петь буду?! Я?! Грибочек...» Кису понять можно - псалмы он никогда не пел. Он вообще не поет, принципиально. А если поет, то все разбегаются с громкими воплями...

- Зачем ты делаешь эту игру?

- Игроки...

- Игроков сейчас оставь. Зачем ты делаешь эту игру? Для себя, лично? Цель?

Это такое правило. Когда мы садимся мастерить, в первую очередь каждый отвечает на этот вопрос. Зачем он делает эту игру. Сначала по отношению к себе. Потом по отношению ко всем остальным. У меня очень простой ответ. Я ищу свет в конце тоннеля. Выход. Exit. Надежду. Авалон, Остров яблок...

- Что вы почувствовали?

- Ой, я как будто дома побывал...

- Извините, я пойду, мне надо с собой разобраться...

- Все это прекрасно, но вы хоть поняли, подо что подписались?...

- Да, я готова клятву выполнять. Я знаю, с кем я сегодня пол ночи просижу, чтобы помочь...

Мы так хотели рассказать им нашу сказку. Про тяжесть и проклятие короны. Про любовь. Про Авалон. Выплеснуть все, что пережилось за три месяца. Три?! Господи, а чувство такое - словно пол жизни уже прошло!

 

...Я поднимаюсь на палубу корабля, на теплую палубу, согретую солнцем, я поднимаю паруса, и корабль - белая птица на ладонях у моря - устремляется вперед.

Я - король Артур, король прошлого и грядущего, тот, про кого менестрели поют свои песни и складывают легенды. Но сердце мое кровоточит, и нет на земле живущих ничего, что могло бы заживить эту рану!

Я искал свой Грааль. Я поднимался в высокие горы - туда, где лежат вечные снега, туда, где пики гор вонзаются в синюю твердь неба, туда, где отваживаются ходить лишь ангелы Господни. И я был там - среди гор, и священная чаша Грааля лежала в моих руках. Но я спустился - и потерял ее. Я видел свет, что горит в душах подобно огню, свет, зажженный Господом - но, где он теперь? Я видел братство, что казалось нерушимей, чем земная твердь - но где они сейчас, мои друзья и братья? Я видел любовь, я держал у сердца алую розу, но лепестки увяли и их унесло ветром...

 Ад человека - его одиночество. И я бьюсь в стены собственной души, я кричу, я хочу вырваться из этой темницы - и не могу. Где вы, люди?! Почему так недолго длится прикосновение наших рук, почему мы никак не можем понять друг друга, почему мы растим эти стены и корчимся за ними от страха и боли?! Почему, Господи?!

 

А потом он спросил: «Откуда ты узнала?» Откуда. Ты. Узнала. Это очень легко - я просто стала тобой. Когда я научусь быть каждым, с кем меня сводит судьба, я наконец-то смогу говорить. И любить. По настоящему...

 

«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я- медь звенящая, или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви - то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею - нет мне в том никакой пользы...»

 

Мне так хотелось, чтобы это услышали. Послушайте, ну пожалуйста! Ад и рай живут в душе человека, они внутри, а не вовне! Мы поплывем искать рай, но на самом деле, мы поплывем искать себя! Свет в наших душах. Любовь. Веру.

Нет, все не так. Меньше надрыва, девочка, меньше надрыва.

... Знаете, как мне хочется собрать вас? Здесь, на этом корабле? Это такая невозможная роскошь - быть с вами рядом. Целых 11 дней. Быть. С вами. Рядом. С тобой, Эмрис. С тобой, Киса. С тобой, Келег. С тобой, Орнэн. С тобой... с тобой... с тобой... С тобой, Лора. С тобой, Элронд. С тобой, Нэвэ. С тобой - ты, кого я еще не знаю, но смогу узнать. Я понимаю - это невозможно, но мечтать ведь не запретишь, верно?

Это такая невозможная роскошь - плыть вниз по реке, под желтым солнцем и синим небом. А вечером приставать к берегу и разводить веселый жаркий костер. Нет, легко не будет. Чаша Грааля - жестокая вещь. «Ты подносишь мне зеркало, Господи, что ты хочешь от меня?» Я знаю, в этом зеркале отражается все. Все самое хорошее, но и самое дурное - тоже. И все таки...

Это такая невозможная роскошь - поплыть искать Авалон. Рай. Остров яблок. И найти - посреди сибирской тайги. Правда, Мэллори перевернется в гробу. «Зачем ты делаешь эту игру?» «Я хочу найти свет»...

После той мистерии откуда-то взялась надежда. Нелепая, нерациональная, ни на чем не основаннная. Что все будет хорошо. Что все у нас получится. Что все утрясется, поймется, фишки прорубятся, а ответы сами вскочат на язык. «Все равно, кто нам головы рубил, все равно, кто посадит нас на кол...» Все равно. Потому что я поплыву искать свой Авалон. Вместе с теми, кого я люблю. Если бы еще я могла собрать всех вас на этом корабле... Если бы...

 

« -  Любимый, когда завершится земной круг, куда ты поведешь меня? Куда?

- Высоко в небо, любимая, высоко в небо...

Туда - в чертог из хрусталя. В него весь день светит солнце, в нем не гаснет свет. Он увит розами, он выстлан белыми лилиями. Там нет разлуки и нет смерти. Туда поведу я тебя, любимая! В небесный чертог, залитый светом, усыпанный крастными лепестками. Туда поведу я тебя...

-  Любимый, когда завершится земной круг, куда ты поведешь меня? Куда?

- Я поведу тебя на чудесный яблоневый остров, в зеленый сад с цветущими яблонями. Туда увезу я тебя, любимая! Мы поплывем в легкой веселой лодке, я брошу на ее дно разноцветные шелка. Мы поплывем по реке, чьи струи холодны и чисты.

Мимо обрывистых берегов...

Мимо зеленых холмов...

Туда поведу я тебя, любимая, на чудесный яблоневый остров.

- Любимый, когда завершится земной круг, куда ты поведешь меня? Куда?Где мы будем жить? Где будет наш дом, любимый?

- Туда, на щедрую землю поведу я тебя.

На цветущий луг, в золотое поле.

В березовую рощу, в сосновый лес.

На берег моря, где чайки поют свою песню.

Туда поведу я тебя, любимая! Там будет наш дом...

В теплых ладонях земли, в ласковых струях ветра...

Там он будет.

- Нет, любимый. Наш дом будет там, где я смогу посмотреть тебе в глаза...

Где я увижу твою улыбку...

Где засмеются наши дети...

Куда смогут придти люди...

Там будет наш дом и наш рай. Только там.

- Да, любимая. Там, где я посмотрю в твои глаза...

Где я увижу твою улыбку...

На щедрой земле, согретой солнцем, в небесном чертоге, увитом розами...

Там будет наш рай. Только там...»

Книга Мертвых, часть 8. Рай.

 

А потом он ушел - и осень обрушилась за его спиной. Но это многие часы спустя, а сначала...

 - Ладно, я сейчас нарублю дрова. 

- Не, не нарубишь.

- Это еще почему?

- А, смерть за тобой пришла...

И я встала за его спиною, и повязка легла на его глаза.

«Если бы тебе дано было выбирать, что бы ты выбрал: меч или знамя?» «Знамя». «Почему?»

Он отвечал на вопросы. Что есть добро, и что есть зло, что есть тьма, и что есть свет, что есть сила, и что есть слабость. Отвечал. А потом я прогнала Элендила и...

- Келег, сейчас тебе будет очень больно. Я буду тебя спрашивать: о том, о чем не спрашивают никогда. А тебе придется отвечать. Правду. Но прежде я хочу сказать тебе... Я делаю это, потому что люблю тебя. Очень люблю. Понимаешь?

- Да, я знаю, - теплые пальцы касаются руки. - Я знаю. Спрашивай.

И я спрашивала. И было больно - обеим. А в глиняной чеплашке билось живое пламя и разгоняло тьму. А потом...

Сначала его спросили: «Зачем ты делаешь игру?» Потом спросили: «Зачем ты живешь?» Потом... Потом мы повели его рождать. Помнишь, Келег?

Журчание невидимой реки. Невидимой - потому что глаза плотно зажмурены. Тишина. Темнота. И горсть ледяной воды, что летит прямо в лицо. «Говорят, что когда эльфы проснулись, первое, что они увидели, были звезды. И с тех пор они не боятся ночи...» И ты открываешь глаза и смотришь прямо в распахнутое звездное небо. «Эле, я сегодня родился. Немножко». И, минуту спустя: «Нет, не немножко. Совсем». Помнишь, Келег?!

Это был последний день лета, вернее ночь, и когда ты ушел утром, за твоей спиной обрушилась осень. По другому не могло быть. «Эле, я сегодня родился...» И я пела песню. «Умирает и трава, осень - время похорон, осень - время умирать, но весна всегда права...»

Мы еще успели проститься - утром, почти на рассвете. Мы успели. Туман полз по поляне, и я приплясывала от холода. Но когда-нибудь... Будет утро, и будет ползти такой же туман, и будет сонная поляна и палатка на ней. И я выметнусь из нее, потому что услышу твой голос. Или ты - потому что услышишь мой. Мы еще встретимся, по другому не может быть. Правда? «Эле, я сегодня родился...»

 

«...Вот и все - круг завершился.

Ты увидел свою душу...

Свой ад и свой рай...

Ты увидел...

Рождайся!

Рождайся на этой земле...

Для радости и для горя...

Для смеха и для печали...

Рождайся...

Пусть мир увидит твою улыбку...

Пусть люди увидят твое сердце...

Пусть бог увидит свет в твоей душе...

Рождайся!

Знаешь, на этой земле не так уж плохо жить.

Рождайся, ну пожалуйста...

Ты здесь так нужен...

Этому миру, и этим людям нужна твоя любовь.

Рождайся...

Смерти нет...»

Книга Мертвых, часть 9 и последняя. Рождение.

 

Посткриптум номер один: шпаргалка для психолога.

 

Если верить Гроффу, каждый человек проходит от момента зачатия до рождения четыре стадии или матрицы. Потом они повторяются в течении жизни несметное количество раз. Раз за разом, круг за кругом. Первая матрица - от зачатия до родовых схваток, матрица любви и доверия. Если в этот момент все было нормально - ребенок родится открытый людям и миру, и будет априори считать, что все хорошие. Если же нет...

Вторая матрица - схватки, тот момент, когда еще не открылись родовые пути. Время безысходности и отчаянья, время ада. В этот момент закладывается то, как человек будет переносить неудачи и жизненные трудности. Будет он терпелив? Гневен? Слеп ко всему хорошему в жизни?

Третья матрица - движение по родовым путям. На ней закладывается то, как человек будет действовать и бороться. Третья матрица - матрица борьбы, бунта, движения и агрессии. Люди, лишенные ее (например дети, извлеченные путем кесарева сечения) - пассивны и не способны ничего достичь сами, они ждут спасителя.

Четвертая матрица - рождение, самая важная стадия из четырех. Матрица выхода, освобождения, ослепительного света, рая. Если ребенок ее лишен (родился без сознания или что-нибудь подобное) - жизнь для него превращается в бессмысленный черный круг. Вечные сомнения - нет света, не к чему двигаться. Вечная депрессия - зачем все, если в конце все равно умрешь?

Потом этот цикл - любовь, боль, движение, выход - повторяется в жизни человека множество раз. Но подобно тому, как это было в первый. Программа. Но если в какой-нибудь из разов попробовать все переиграть... любовь- боль- движение- выход. Книга Мертвых. Хотите начать жизнь заново, а?

 

Посткриптум номер два: исповедь смерти.

 

Я родилась мертвой. Так получилось. И потом, чтобы я не делала, в конце всегда маячила старуха с косой. И можно было уже не суетиться - все равно конец известен. Но мне повезло - мне дали правильное имя. Эвелина, Ева. Эвелина - жизненная сила, Ева - жизнь. И однажды оно вернулось - это имя. Я - Ева, меч Господень, любовь, зажженная в полночь! Я - Тинвэ, искра пламени, летящая по ветру! Я - королева Гвиневера, белая сова, вестница смерти! Но когда я подхожу и встаю у вас за спиной... Не бойтесь. Свеча, стоящая на алтаре, может погаснуть, но свет, что горит в вашей душе, не в силах погасить никто. Только вы сами. Я прихожу, чтобы сказать вам об этом. Легко ли задуть свечу? Легко ли?

«...Движение внутри круга, и плеск тишины за спинами людей, и темнота - с каждым шагом все больше и больше. Потому что свечи гаснут одна за другой. Первая... вторая...третья...»

Не верьте! Не верьте своим глазам и моим словам. Не верьте пустоте в душе и холоду чужого взгляда. Не верьте!

«...Они были правы - но ничего не хотели замечать. Ни воспаленных глаз. Ни дрожи в голосе. Ни того, что он только самым последним усилием не срывается на плач. А потом...»

Не верьте! Чужой и своей ненависти, стали клинков и шороху спускаемой тетивы. Что вам за дело до них, если там - на дне глаз - прячется трепетный свет?!

«...Он был совсем близко. Протяни руку - и коснешься. Он был совсем близко, и мы орали от ужаса - две пылинки в чреве бездонного космоса! Черти, да? Котлы да сковородки? О, все гораздо проще. Всего лишь клубящийся за проемом мрак. Всего лишь».

Не верьте!!! Это туман, морок, это - темная сторона вашей собственной души!Стены, выстроенные и от врагов, и от друзей - равно, без разбора! Огненная лава гнева и отчаянья, ледяная пустыня равнодушия - здесь, в сердце. Но человеческое сердце лежит в ладонях у бога, имя которому - любовь. И когда я снова встану у вас за спиной...

Не бойтесь, слышите?! Не бойтесь. Свеча, стоящая на алтаре... Огонь, горящий на ветру... Искра, что летит в небо... Все заканчивается, всему приходит конец. И все же...

Легко ли задуть свечу? Легко ли? Легко?

Нет. Невозможно.

 

Ноябрь, 2001 года,

Новосибирск - Екатеринбург - Казань.

 

 

 

 

 

 

Hosted by uCoz